Ваш регион

+5°

вечером -5°

ночью -11°

USD

92.69

EUR

100.61

Четверг

21 марта

Узнайте, учится ли ваш ребёнок сегодня

Лента новостей

февраль 2024
март 2024
апрель 2024

21 марта

20 марта

Ольга Корда: «Они боролись с Рашниковым до конца. От ММК до Левобережного кладбища»

Кто такие герои нашего времени? Часто мы не заметим их в толпе, пройдём мимо на улице… Я считаю героями ту небольшую группу ветеранов ММК, которые больше десяти лет отстаивают свои права. Против них все и вся. Казалось бы, они борются с непреодолимой силой...

21146 просмотров 87

...А они продолжают стоять и бороться за справедливость. Не буду говорить о юридической стороне вопроса. Вопрос морали: с ними поступили не по-человечески.

Ольга Корда: «Они боролись с Рашниковым до конца. От ММК до Левобережного кладбища»

Мария Степановна Лысенко на могиле супруга. Несколько лет назад.

Ольга Корда: «Они боролись с Рашниковым до конца. От ММК до Левобережного кладбища»

Наши дни. Теперь Мария Степановна - рядом с мужем.

«Мария Степановна. Умерла. Родственники у нее в Карталах, здесь никого нет. Ой, у нее такая жуткая история! Она же была бухгалтером, сама была в руководстве комбината, она всех своих родственников понудила сдать свои акции в МЕКОМ. Она поверила – их уговорила… Она собиралась выпрыгнуть из окна... И хотела бензином себя облить и поджечь во время голодовки. Муж с инфарктом, умер, и сын там же» (из воспоминаний В.Р. Давыдовой).

Ольга Корда: «Они боролись с Рашниковым до конца. От ММК до Левобережного кладбища»

Екатерина Ивановна Бершадская. 2007 год. Пикет у мэрии.

Ольга Корда: «Они боролись с Рашниковым до конца. От ММК до Левобережного кладбища»

Наши дни. Могила Екатерины Ивановны Бершадской.

У Екатерины Ивановны Бершадской было всего 5 акций. для нее это был принципиальный вопрос. Она умерла в возрасте 79 лет.

Этих женщин уже нет с нами. Они ушли, не получив должного со стороны тех, кого они считали предателями при жизни. Но они ушли с непоколебимой верой в собственную правоту, с верой в справедливость.

Те, кто еще жив, продолжают бороться. Обычные люди, уже далеко не молодые, многие со слабым здоровьем. Сегодня мы публикуем выдержки из бесед с ними.

Валентина Романовна Давыдова: «Эти акции достались мне от матери. Она строила этот город – с 16 лет работала на ММК. Жили мы в бараке на Доменном, комната-кухня восемь метров… Мама эти акции заработала потом и кровью… Деньги мне не нужны. Отдайте мне то, что принадлежит мне по наследству. Мне должны вернуть то, что у меня забрали. Они знают, что мы правы, что у нас забрали то, что причитается нам. Они издеваются над людьми. Мне изрисовали дверь и машину голубой краской – как у милицейских машин. Старикам ломали замки на квартирах... Меня не выпускали из квартиры, когда в город приезжал Медведев… У меня есть три экспертизы, подтверждающие, что мои подписи подделаны. Я участвовала во всех голодовках. Балашова у нас на восьмой день голодовки умерла, только ее домой отправили, и она дома умерла. Пугачев шел с пикета – ему дали лопатой саперной по башке… Прудниковой, когда на пикете плакаты резали, повредили глаз, Соколовой – палец, до сих пор кривой. Страшно обходились с Васильевым, Гамулецким, Прудниковой, Штукиным, Кирюхиной – звонили, пугали, что у ее внуков найдут наркотики, а она опекун».

Людмила Михайловна Соколова: «У нас отобрали акции мужа. Он уже умер. Муж до конца верил. Мы свое отвоюем. А они зверели в первые пикеты. Издевались: пинали, тащили, чего только не было! Да вообще издевательство! Сколько раз нас унижали, в эти «бобики» затаскивали, из «скорой» вытаскивали…»

Елена Семеновна Прудникова: «Я в Магнитогорске с 1929 года. Нас было у родителей 12 детей. Выжили только шестеро. Жили в палатках. Потом на участке папа землянку выкопал, это я уже помню, мне 6 лет было. Наша семья вся строила комбинат: отец и трое моих старших братьев. Папа в 1936 году умер. А братьев, когда началась война, забрали на фронт. Во время войны очень плохо жили. Мама кормила нас супом из рыбьих голов. Кишками, требухой. А сама пухла с голоду. По выходным мы ходили работать по совхозам. Там за работу кормили горькой лапшой с полынью. А денег не давали совсем. С 12 лет я работала на заводе. У меня общий стаж – 53 года. Из них 40 лет – горячий. У меня комбинат был – родной дом. Я так любила там работать. А меня подвели, забрали мои акции».

Григорий Евгеньевич Пугачев: «Я всю жизнь отдал комбинату… с 1942 года. Все для фронта. Бронь катали, металл катали для снарядов. Ну для всего, то, что там нужно было для победы, все через мои руки проходило. Работа была дикая. Акции у меня забрали с помощью Рашникова, вот. А сейчас идет борьба – акции чтобы вернуть, а вернуть никто не хочет. Вы понимаете, взять охотников много, а возвратить-то нету. Ходили на пикеты, а как же, я активный был. А сейчас, видите, сделали ходунки, помогают мне ходить. Сажусь. Вот и все».

Иван Степанович Рыбалко: «Родители приехали Магнитку строить, бежали от раскулачивания. А сам из Сибири. Я уже с 31 года в Магнитогорске. Ну 5 лет было мне. Приехали в июне, пока тепло было до осени жили в платках, потом расселять начали. Кого в землянки, а мы подвальчик очистили и там перезимовали первую зиму. Отец работал на строительстве электростанции, и вот такие вот палочки притащил, и стали землянку строить. Окна на уровне земли, землянка такая, что можно было с земли запрыгнуть на крышу, там жили мы года два. 43 года на комбинате проработал. Война уже была. Мы не доучились – комбинату нужны были кадры. Два раза призывали на фронт: до Челябинска доедем, а нам распоряжение – вернуться на рабочие места. Возвращались – работали. Патент у меня есть на изобретение, машину внедрили. Самое и обидное, что мне нечего оставить детям по наследству. Мы и пикетировали, и в суд, и ничего не получалось. Я сейчас огородом занимаюсь, немного шевелюсь еще. Я вот писал Дубровскому письмо, просил помочь окна поменять. Так и осталось все безответно. Конечно, комбинат вон какие прибыли имеет, могли помочь в тяжелое время. Но Рашников зато сейчас хоккеистов за свой счет содержит, целую команду».

Николай Вениаминович Холмогорцев: «Я много работал. В 18 лет нас приняли на комбинат имени Сталина, потом уже Ленина сделали. Долгий путь прошел. Был ударник коммунистического труда. У меня значки, два раза награждали. Ну вот как начали выплачивать дивиденды, я получал еще, а потом отдал в это доверительное управление в заводоуправление. Ну так сказали подписать, вот надо, чтобы комбинат не растащили, у нас будет пакет акций, мы сохраним комбинат, будете получать дивиденды. Ой, не раз мы были на пикетах. На заводоуправлении стояли мы. Мы только приехали, еще не стали разворачивать. Приехали эти в черных одежках, и охрана, и милиция была. Схватили, в машину затолкали и повезли… Писал, писал во все инстанции, сейчас покажу сколько у меня отписок. И на голодовке был. Мы лежали там, лежали. Привозили нам воду, там, чтобы не слишком-то там обезвожили, посещали. В больницу возили нас с голодовок. Силы там восстанавливали. На голодовке, как сказать тяжело, кушать-то хотелось. В общем, боролись. Ну мы и сейчас надежды не теряем».

Раиса Романовна Кирюхина: «Мы всю жизнь на комбинате, у меня и братья и сестры, и мама – всю жизнь мы работали на комбинате. У меня дочка работала на комбинате, умерла – рак груди. Ой, работала кабельщик спайщик свинцовых муфт на мужской работе, ушла в 50 на пенсию. Сейчас мне 83.

Вот не продавала акции, берегла их, 80 штук было. Муж тоже у меня работал на мартене всю жизнь. В армию сходил, пришел и тоже на комбинате работал. Сейчас и внуки, и зять тоже на комбинате работают. В 2003 году я лежала в больнице, приходит внук и говорит, баба, тебе какое-то письмо с Челябинска. Я посмотрела – продали мои акции. Я в Меком, к Малкову пришла, а как вы мои акции продали, а он говорит, ну и что, ваши акции попали в пакет, мы и забрали. Тут начали на пикеты ходить, и я присоединилась. Ходили все время, да, на голодовке мы лежали. Потом на Кирова, 70 тоже лежали. Мы пришли, спросить, где наши акции и почему нам не дали передаточное распоряжение. И туалеты закрыли, и ни воды. И мы с остались ждать. Мы ночевали там. Потом пришли охранники и давай нас выкидывать. Брали и выкидывали. У нас есть травмы… Где появимся на пикетах, нас кидали, били, сажали. Когда Путин приехал, Медведев еще был президентом. И забрали нас, ничего не говорили, привезут нас и держат в милиции, ни протокол не составляют и ничего не говорят. Как уезжает Медведев, нас отпускают. На нашей стороне никого нет. Один судья как вынес на нашу сторону постановление, так его уволили. У нас и от Чайки и от всех есть постановление: рассчитаться с акционерами. Что милиции скажешь? Ничего им не скажешь, они закидывают в машину, и сидишь молча. Думали, что может откликнется или устыдится этот Рашников. Сколько Стариков по телевизору говорил: не продавайте акции, они будут дорогие. А я и не продавала, я берегла детям-сиротам. А у меня их взяли и забрали. Нас начинало ходить 400 человек, а сейчас сколько нас осталось? 15? Ну а к Владимирцеву звали, а что там?  Мы не пойдем туда. Нам не надо их ничего. Нам бы акции вернули».

Сергей Алексеевич Васильев: «В 1992-ом году начали акционировать завод. Всем давали акции. Все рабочие тогда верили руководству. И вот, спустя какое-то время, руководство стало грозиться, что наши акции могут скупить москвичи. Жали на наш патриотизм. Ходили по квартирам и заставляли заключать договора на доверительное управление с Мекомом. Мы спрашивали: «Наши акции пойдут на пользу комбинату?» «Да!» За 25 привилегированных акций я получил от комбината 250 рублей. Всего-то! Тогда москвичи, которые скупали акции, давали за них большие деньги – мы могли купить квартиры или машины своим детям. Или жить на эти деньги безбедно до конца своих дней. Но мы предпочитали откликнуться на призыв комбината. Меня грела мысль, что я совладелец комбината. Ведь помочь родному заводу было для нас естественно. Затем в 2003 году я получил пакет с сургучной печалью. Раскрыл его. Там было написано: «Ваши акции проданы. Получите 18 тысяч. И подпись: Меком. Прибегаю туда, в этот Меком, там толпа неимоверная. Все получили письма. Я – к Скрипке, к директору Мекома. А его нет. Его убрали уже…»

Работать со стариками отправили председателя БОФ «Металлург» Владимирцева. Этот человек хорошо известен грубостью и несдержанностью даже в отношениях с коллегами-депутатами, боюсь представить, как он разговаривает с ветеранами…

Ольга Корда: «Они боролись с Рашниковым до конца. От ММК до Левобережного кладбища»
ПодписывайтесьЧитайте нас в Telegram

Поделиться новостью

Ольга Корда - специально для Верстов.Инфо

Если вы заметили ошибку в тексте, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter

Смотрите также

Последние комментарии

Ошибка