«Под конвоем маразма». Общественный наблюдатель делится мыслями о процедуре ЕГЭ и ГИА

Я, как мать, как человек и психолог по образованию уверена: далеко не каждый к этому способен. И примеры есть.

После каждого ЕГЭ мы читаем о случаях подросткового суицида на почве переживаний типа «Жизнь закончилась, я плохо сдал и не поступлю». Детям привита эта мысль. Два-три года до даты «Ч» им внушают подобное. Родители поумнее стараются погасить накал страстей. Те, кто попроще, тему поддерживают. Как себя чувствуют дети? Думал ли кто-то об этом?

Замысел введения процедуры ГИА и ЕГЭ (единый государственный экзамен, сдается после 11 класса, тогда как ГИА – после 9-го) прост и изящен. Мы должны были искоренить коррупцию путем введения безличностной процедуры экзаменов, которая максимально корректно выявит знания. К сожалению, не учли, что знаниями обладает живой ребенок, а не компьютер, беспристрастный чекист или волевой супергерой. Потому как выдержать все перипетии ребенку до 18 лет, психика которого еще лабильна (подвижна, прим.ред.), эмоции – неустойчивы, представляется затруднительным.

Давайте посмотрим. В своей школе дети должны были собраться в 8 часов утра. Значит, проснулись в 7. К 9-ти они, большей частью пешком, строем шли к пункту проведения экзамена, который был расположен в чужом и незнакомом учебном заведении. По кабинетам детей рассаживали так, чтобы все были незнакомы друг с другом. На входе – металлоискатель и допрос с пристрастием: а не проносит ли он телефон? Под прицелом видеокамер. Девятиклассники потом оказались в кабинетах с двумя педагогами. Выпускники одиннадцатых – работали «под запись». Был у меня опыт работы ведущей на телевидении. Все гости программы краснели и заикались под прицелом объектива. Взрослые. А дети? Но, допустим, это тоже можно «пережить»?

После процедуры досмотра, рассаживания по кабинетам и заполнения бланка к собственно проверочной работе мальчики и девочки приступили в 10:20. С 7:00 до 10:20 – это почти три с половиной часа нервов и переживаний. Одна девочка в том классе, где я присутствовала, долго еще не могла начать выполнять задания и задавала вопросы по оформлению бланка. Ну, вот так получилось. Не наняли ей родители репетитора, который бы показал, как это делается. Не натаскал. В среде педагогов и родителей, видите ли, реально используется фраза: «Она хорошо натаскивает на ЕГЭ». Оказывается, необходима дрессура. Дрессура, в том числе, выполнять далекие от разумного задания: «Напишите ответы без пробелов, знаков препинаний и прочего». Нам всем понятно, что два слова без пробелов – это одно. Но в бланке заданий указано! Как поступать?

Почему нет максимально простого бланка? Но это не самый очевидный запрос к системе. Допустим, тут «трудности» можно списать на необходимую машинную обработку, недомыслие некоего специалиста и прочее. Но есть ведь и более шокирующее. Жара. Солнце печет в окна. В классе – духота. Ниже этажом класс затемнен, окна выходят в колодец двора, где уже легче, нежели в раскаленных кабинетах, окна которых выходят на южную сторону.

Вот так. Действительно, радостно, и, что «важно», беспристрастно! Анонимно! Заочно! Такая игра в справедливость. Выбирает компьютер, а страдают дети. То, что им некомфортно – очевидно. Почти все мы с вами бывали в офисах без кондиционера. Тут у детей – еще и стресс: надо делать, писать, думать, показывать все самое лучшее в себе. Бледные девочки выходили в коридор, их вели к медику. Пульс в норме, давление в норме – иди обратно. Было бы «не в норме», вызывали бы скорую помощь. Есть с собой необходимые лично тебе таблетки? Нет? Тогда ничего, держись, мы давать препараты не имеем права. Учись преодолевать искусственно созданные сложности.

Собственно, можно больше и не рассказывать. На чудо гуманизма не надеялись. Многое, если не всё, стало понятно сразу после того, как увидела: все шкафы в кабинете, где сидят дети, опечатаны. Бумажка, печать школы, роспись директора. Опечатано. Не входить. Ночь. Черный воронок. Чего боялись? Под взглядами педагогов мальчики взломают двери и обнаружат на пыльных полках неизвестно кем подложенную подсказку?

Я хотела бы знать: кто все это придумывает? Думаю, это должно быть далеко не стандартное воображение. Не самое, боюсь, здоровое, умеющее видеть во всем тайну и заговор. Это некий поистине иезуитский ум, изобретший камеры, опечатку шкафов, металлоискатель и запрет на лекарства. Наверное, особо здоровые и крепкие переживут и не такое? А тот, кто послабее? Это уже «отбор»? Анекдот после ЕГЭ. Рассказывают родители. Мол, скоро ЕГЭ будут сдавать голыми. Мальчики отдельно, девочки отдельно. Чтоб не списывали и выразили две тенденции нашего образования – стремления к нравственности и прозрачности. Анекдот не показался мне таким уж бессмысленным после того, как я увидела: отправившаяся в туалет девочка сопровождалась до туалета, и педагоги далее стояли рядом. В метре от двери в удобства. Подавая реплики типа: не разговаривайте там, чего замешкались и пр. Заверяю: если бы в ходе столь интимного процесса как посещение туалета меня спросили, не засиделась ли я, процесс бы остановился и не смог бы быть законченным. Никогда.

Я молюсь только о том, чтобы на таких вот «гуманных» и «независимых» испытаниях никто из детей не заработал первый сердечный приступ, или атаку бронхиальной астмы, имеющей психосоматическую природу. В то, что это возможно – верится. Сын приятельницы рассказывает, что одноклассницу, отличницу, они буквально волокли на руках, хрупкая барышня просто не могла идти. От волнения. Потому что она не робот, а нежная девочка, которую такие испытания учат быть суровой. Да, дети наши должны быть стойкими и собранными, как и все мы, готовые преодолевать трудности и бороться за счастье. Но почему так рано? За что? Я бы вовсе отменила бесплатное высшее образование, если за него надо платить такой ценой.

Не могу и не смею винить педагогов, которые втихую шептали: «Бедные дети». Потом, в совсем другой ситуации, в среде и круге личных знакомых, рассказывали, что им не рекомендуется порицать, хотя они сами против, что они за место держатся после того, как среднюю зарплату подняли до 25 тысяч, что они обязаны следовать инструкциям... Эти глаза рабов системы мне не забыть еще долго…

Через часа полтора примерно дети стали выходить из аудиторий. Кто-то – написал. А кто-то – махнул рукой. «Как ты себя чувствуешь?» – спросила мальчика во дворе школы. «Честно? Мне все равно», - отвечает повзрослевший в этот день юноша, получивший Урок. Урок чего? Фрустрация или бессильная злоба – говорят психологи. Это то, что навсегда останется в душе ребенка, который и без того живет в мире без социальных лифтов и шансов менять свою судьбу к лучшему. Когда ты ничего не можешь изменить. И тебе остается только ненавидеть. До первого шанса отомстить. И месть эта будет темной.

Для чего все это? Если даже признать справедливым, что подобные испытания должны пройти выпускники, претендующие на бесплатное высшее, то для чего страдают девятиклассники? Это репетиция? Или им, плохо сдавшим ГИА, будут рекомендовать покинуть среднюю школу? Ведь среднее у нас, слава создателю, пока еще обязательно, и волшебные слова «Прокуратура» и «Суд» охладят пыл любых «выгонятелей»? Для чего эта вакханалия абсурда? Кого это делает счастливее и совершеннее? Я не надеюсь получить ответы на эти вопросы, я только прошу нижайше: не устраивайте подобное для четвероклассников (о чем уже поговаривают). Сохраните им хотя бы фрагментарное, остаточное здоровье. 

Собираясь на пункт проведения Государственной итоговой аттестации, имея в кармане удостоверение общественного наблюдателя, не думала, что буду шокирована. Чего я, сорокалетняя тётка, не видела? Что меня еще может удивить? Оказалось, может. Я не надеюсь побороть ситуацию, я только молюсь. Чтоб мой ребенок, которому еще предстоит сдавать ЕГЭ, был бы спокоен и стоек. О том, чтобы Господь Всевидящий, воздал всем «творцам» такой процедуры по заслугам. О благоразумии чиновников я не приношу молитв. Я не верю, что это возможно. Даже с Божьей помощью.