Политический момент: Партия для протестующих

«Новые несогласные» — это, возможно, самый актуальный и даже, пожалуй, самый модный социальный продукт последних десятилетий. Его представители — люди, как правило, успешно адаптировавшиеся к реалиям рыночной экономики, неплохо образованные, уверенные в себе, достаточно самостоятельные не только в суждениях, но и зачастую в реальных действиях, способные к самоорганизации. Это, как правило, представители наиболее активных возрастных категорий — старше 20 лет и моложе 45, как гуманитарии, так и технократы, равно хорошо ориентирующиеся в современных цивилизационных веяниях и тенденциях, демонстрирующие свою готовность к социальной ответственности.

Но главное, что их объединяет, — недовольство действиями или бездействием власти в отношении целого ряда проблем: от неудовлетворенных имперских амбиций до «ментовского» и бюрократического беспредела.

Формально их общая платформа — патриотизм, но этот патриотизм трактуется ими подчас прямо противоположным образом. Все несогласные хотят видеть Россию счастливой, но пути достижения счастья, да и само счастье понимаются очень по-разному. Вполне вероятно, в рамках этого движения мирно сосуществуют силы, которые объединяет лишь совместное противостояние; общей позитивной платформы им бы выстроить не удалось.

Зато что касается протеста — тут налицо трогательное единодушие.

«Новые несогласные» в равной мере болезненно реагируют и на «Речник», и на Химкинский лес, и на поражение России в Ванкувере, и на мигалки, и на «непонятные» судебные решения.

Приходится констатировать, что вызвать эту болезненную реакцию может как действительно острая проблема, так и отсутствие достоверной и объективной информации, непроверенный слух, а то и прямая манипуляция фактами. Собственно, для многих представителей «новых несогласных» главное — это психологическая готовность, даже ожидание (чтобы не сказать выискивание) повода для выражения этого своего несогласия.

Если с «традиционными» протестными умонастроениями населения власть справляется привычными методами, более или менее успешно откупаясь деньгами и демонстративными жестами «заботы о народе», то с «новыми несогласными» дело обстоит не в пример сложнее. Эти люди не бедствуют, не ведутся на обещания и лозунги, критически оценивают всякое новое заявление. Патернализма в отношении к себе они не потерпят — со стороны власти они ждут не снисхождения, а внимания и уважения к себе как к гражданам своей страны.

Однако некоторая настороженность по отношению к действующей власти, подчас разрастающаяся до масштабов прямого недоверия, может сыграть с «новыми несогласными» злую шутку. Для наиболее радикального крыла этого движения свойственна предвзятость, возбужденная готовность безоглядно кидаться в бой с кем угодно — с бюрократами и дорожными рабочими, Кремлем и ОМОНом.

В итоге на первый план выдвигается не столько проблема, вызвавшая реальное недовольство, сколько сама акция протеста. Особенно если эту акцию попытались пресечь. Тут уж несогласные превращаются в «страдальцев». Правда, прежде всего в глазах сочувствующих. А в глазах общественности эти «страдальцы» могут выглядеть и клоунами. Невнятный повод для акции, немотивированное упрямство ее организаторов, излишняя запальчивость во время протеста и мощное пиаровское сопровождение «страданий» — все это грозит тем, что народ будет видеть в «новых несогласных» только неумелых провокаторов.

Самое опасное, что таким образом может быть скомпрометирована сама идея гражданских протестных выступлений. Да и в самом деле, митинговая уличная демократия нигде в мире до добра не доводила.

Очевидно, что «новым несогласным» придется искать себя в сфере традиционной, можно сказать профессиональной, политики. И тут необходимо задуматься: с какой политической силой это движение может обрести консолидацию в рамках цивилизованного демократического процесса — без бунтов, истерик и глухого роста озлобленности?

Ведь понятно, что кроме слов «Долой!» и «Не пройдет!» рано или поздно понадобится позитивная программа: что предлагается, куда зовем, как этого будем добиваться.

Совершенно очевидно, что это не коммунисты и не ЛДПР. Понятно также, что это и не «Единая Россия», — достаточно вспомнить издевательские клички, которыми несогласные награждают членов этой партии. Несмотря на различные временами расправляемые «крылья», взлететь над Кремлем единороссам не удается и не удастся. Судя по всему, эта партия в ближайшее время останется плотью от плоти той самой власти, против которой так ярко выступают несогласные.

Кто еще? Либералы? Сама либеральная идея в России, конечно, будет существовать, но не с этими лидерами и не в ближайшие годы. К тому же значительная часть «новых несогласных» скептически относится к либерализму в его российском изводе.

Создание новой партии? Вряд ли эту идею можно считать реалистичной.

И к тому же зачем множить сущности без необходимости? Есть ведь и еще одна партия, практически полузабытая, так что ее возрождение можно считать попыткой начать все с чистого листа.

Да-да, это «Справедливая Россия». Помимо вполне подходящего названия у нее имеется инфраструктура, фракция и вообще все формальные атрибуты общефедеральной политической силы.

Создатели партии, видимо, сами до конца не понимали и не предвидели, что именно слово «справедливость» станет наиболее востребованным понятием в наши дни. Ведь именно с несправедливостью и связано подавляющее большинство протестных настроений. Не надо выискивать для себя подходящий «изм». Электорату по большому счету все равно — ты за консерватизм или социализм. Ты скажи, что все будет по-честному, справедливо, по закону, равному для всех, убеди в этом — и за тебя проголосуют.

Полагаю, меня трудно заподозрить в горячих симпатиях к левоцентристам. И тем не менее я считаю, что реинкарнация «Справедливой России» сегодня единственный разумный политический ход, который позволит ввести растущие недовольство «новых несогласных» в рамки почти демократических процедур.

Правда, предварительно эту партию предстоит едва ли не пересоздать: на основе глубокого и тщательного исследования нарастающих протестных тенденций предстоит определиться с политическим курсом «Справедливой России», скорее всего, не обойдется без вливания новых серьезных сил в руководящий состав.

От власти же стоит ожидать встречных шагов. Хорошо бы, например, оказать возрождающейся партии поддержку или, по крайней мере, не мешать ей во взаимодействии со средствами массовой информации, в поиске спонсоров, в проведении массовых мероприятий, в общественной деятельности.

Очень важно, чтобы власть решилась наконец хоть в какой-то степени наступить на горло собственной песне и умерить беспредельные амбиции «Единой России».

В этом случае у страны появляется шанс построить реальную двухпартийную систему, внятную, жизнеспособную, самовоспроизводящуюся, адекватную нынешней социальной структуре нашего общества.

Возможно, это прозвучит парадоксально, но я уверен, что и для стабильного положения элит, и в равной мере для улучшения положения населения жизненно необходима вторая равносильная партия. Именно в результате политической конкуренции СР и ЕР, причем конкуренции без искусственно создаваемого и искусно обеспечиваемого гандикапа, быстро и зримо произойдут изменения во всех сферах жизни общества. И в экономике, и в общественно-политической жизни, и в судебной системе, и в правоохранительной, и в области гражданских прав. Те изменения, к которым призывает власть и которых ждет и жаждет общество. Без такой конкуренции ничего не изменится. Пока не взорвется.