Взгляд со стороны. «Вузы как отражение извращенности государства»

Резкое сокращение финансирования в 90-х поставило государственные вузы перед выбором: либо честная бедность, либо зарабатывание денег на образовательных услугах. Второй путь многим тогда казался пугающим и даже несколько аморальным.

Показательную историю рассказал мне как-то бессменный на протяжении многих лет директор одного из филиалов УрАГС-РАНХиГС. Директор, назовем его Н., будучи тогда никаким не директором, а просто инженером с партийным прошлым, решил создать у себя в городе филиал УрГЮА, Уральской государственной юридической академии. Приехал в Екатеринбург, пошел на прием к тогдашнему ректору УрГЮА Михаилу Кукушкину. Так, мол, и так, хочу открыть ваш филиал, вуз вы известный, спрос на юриспруденцию просто бешеный, финансово это очень выгодно.

«Нет, - ответил ему Кукушкин, - не пойдет. Юридическое образование люди должны получать только в этих стенах, все остальное – профанация!» Представляю, как он это произнес, как выглядел при этом: отглаженный костюм, аккуратная седая шевелюра, очки в тонкой черной оправе, напевный уральский говор, плавный жест рукой с зажатой в пальцах неизменно дымящейся сигареткой (в УрГЮА тогда курили все и везде, говорю об этом, потому что сама училась в академии в девяностые). Помню это ощущение элитарности: мы – интеллектуалы, правоведы, у нас конкурс шесть человек на место. До филиалов ли тут? Профессура, бегавшая по частным вузам, сей факт старалась замалчивать как нечто постыдное: читать лекции студентам, которые платят деньги за учебу, – себя не уважать!

«Ну, - продолжил Н., - вышел я от Кукушкина и направился в УрАГС. Там сразу согласились». Академия госслужбы – это система бывших совпартшкол, студенты – люди не первой молодости, программы - упрощенные, учебники - «для домохозяек»… Теперь в родном городе Н. филиал академии госслужбы (нынешнее наименование УрАГС-РАНХиГС) – престижный вуз и он – вне конкуренции. А филиала УрГЮА там так и не открыли.

Как видим, далеко не все ректоры были щепетильными, как Кукушкин. Но по сравнению с тем, что началось потом, их решения о размножении вузов были проявлениями свирепого целомудрия.

Руководство вузов внезапно осознало, что образование – это золотая жила и деньги можно делать на всем, не только на коммерческом обучении. На платных защитах дипломов и диссертаций, на договорах по оказанию разнообразных услуг без их реального выполнения, на проставлении оценок без фактической сдачи экзаменов, зачастую даже в отсутствие студента. Автору данной колонки довелось девять лет (с 2000 по 2009 годы) проработать в должности доцента Челябинского государственного университета. Могу свидетельствовать: продавалось и покупалось буквально все. «Ставили», чтобы поддержать хорошие отношения с коллегой, за деньги, за кофемолку или банку кофе, за статус просящего или экзаменуемого (депутата или муниципального клерка, родственника или знакомого кого-то из провинциальных випов). Часто использовалась такая схема: вся сессия или отдельный экзамен оплачивались на уровне ректората или деканата, а специально обученный человек ходил с ведомостью и зачеткой и собирал оценки. Все доходы от этого промысла, естественно, оставались у руководства.

Грань между «хорошей» и «плохой» коммерцией была утрачена безвозвратно: мздоимство вошло в систему вуза как один из механизмов его функционирования. (Нынешняя ситуация с бессменным директором Троицкого филиала этого вуза Валерием Пищулиным, задержанным за взятку на прошлой неделе, лишь иллюстрация всеобщего университетского падения нравов. Пищулин, кстати, до своего руководства филиалом университета директорствовал на Троицком пивзаводе. И столь «успешно», что довел предприятие до банкротства. Однако данный факт его биографии руководство ЧелГУ совершенно не смутил. Какая разница, чем руководит ценный управленец: производством пенного напитка или обучением юных душ?).

Тогда же проявилась еще одна особенность  заведений высшей школы, прежде всего гуманитарных: они в большинстве своем копируют кланово-олигархическое устройство российского государства. В институтах, академиях и университетах сложились сословия: «белая кость – черная кость», «суконное рыло – калашный ряд», и переход из низшего в высшее практически невозможен даже при равновеликом научном статусе. «Белая кость» сама себе назначает зарплаты, в десятки и сотни раз превышающие доходы «черной кости»,  стремится к тотальному контролю над финансовыми потоками, как легальными, так и нелегальными, и использует все льготы и преференции работы в науке: приобретение жилья за счет внебюджетных средств, поездки в заграничные вузы, контакты с властью, позитивную засвеченность в СМИ...

До недавнего времени низшее сословие, как правило, сидело тихо и не оспаривало сложившийся порядок. Теперь ситуация меняется. Идет борьба за перераспределение доходов. Прежде всего, за повышение зарплат. Рядовые преподаватели осознали, что 12-16 тыс. в месяц (именно столько получают в провинции, а не 30 тысяч, озвученные министром образования Ливановым) смолоду и до пенсии – унижают. Также борются за социальные льготы, за должности, дающие возможность посмотреть мир и наконец заняться наукой, а не ее профанацией.

Пример такого конфликта, выплеснувшегося за стены вуза, – конфронтация в Магнитогорском государственном университете (МаГУ). В прошлом году один из преподавателей, философ Дмитрий Теплых, создал независимый профсоюз, основной целью которого провозглашалась борьба за повышение заработной платы в вузе и, как следствие, контроль за расходованием средств ректоратом. Теплых был дважды со скандалом уволен, зарплаты так и не повысили, десятки преподавателей сократили, вуз стремительно стал погружаться на дно. Бывший пединститут, когда-то подтянутый до уровня университета прежним ректором Валентином Романовым, оказался банкротом. Банкротом одновременно имиджевым и финансовым: МаГУ попал в самую провальную категорию списка неэффективых вузов по версии Минобра, накопив долгов на 60 млн рублей.

Кроме того, университетом заинтересовались правоохранительные органы: в середине ноября ОБЭП провел серию обысков с выемкой финансовых документов в вузе и в домах некоторых из его руководителей, включая нынешнего ректора Владимира Семенова, который проходит по уголовному делу в связи с растратой бюджетных средств. По неофициальным данным, уголовка коснулась и его супруги Натальи, начальника юридического отдела МаГУ, а также двух бывших проректоров. Теперь Минобр собирается лишить университет самостоятельности и присоединить его к Магнитогорскому государственному техническому университету (МГТУ), бывшему горно-металлургическому институту. Тысяча студентов и преподавателей в минувшее воскресенье, 16 декабря, вышли на митинг в защиту МаГУ.

В свою очередь ректор МГТУ Валерий Колокольцев и его сотрудники надеются, что присоединения все же не произойдет: убыточный актив техническому вузу не нужен.  Один из комментаторов магнитогорского информагентства «Верстов-инфо» под ником «МГТУ» пишет, перейдя на капслок: «Здравствуй, дорогой дедушка Мороз! Поздравляю тебя с наступающим Новым годом! Желаем тебе здоровья! Мы хорошо вели себя весь этот год. Пожалуйста, помоги нам избежать слияния с этим серпентарием под названием МаГУ. Больше нам надеяться не на кого».

Глядишь на историю МаГУ – и возникает ощущение, что список неэффективных высших учебных заведений составлялся федеральным министерством не для того, чтобы повысить эффективность образования, а чтобы разорвать коррупционные клубки, образовавшиеся в вузах, и пресечь, пусть только местами, нецелевое использование средств. Именно этим и продиктованы, казалось бы, не особенно существенные параметры оценки заведений высшей школы, такие как количество иностранных студентов и метраж собственных площадей. Рейтинг составлен скорее для острастки, нежели для планомерной работы. Это, конечно, не означает, что неэффективные вузы и филиалы не уберут. Их уберут: для наказания руководства этих учебных заведений и для вразумления тех, чей вуз не попал в «черный список».

Но изменит ли это систему в целом? За двадцать постперестроечных лет отсутствия государства и рыночной вакханалии в высшем образовании была выстроена целая империя со своими законами и порядками, с вассальной зависимостью людей и вузов друг от друга. Цель у нее одна – обогащение любой ценой, в любом положении и на всем, что только можно продать. О развитии вузов при такой системе думали мало и плохо, наспех и для вида. Были, конечно, исключения, но общей картины они изменить не могли. Сейчас все стало еще жестче: из-за «демографической ямы» спрос на услуги высшей школы упал. Права на ошибку нет. Но вузы в погоне за клиентом, видимо, напротив, пустятся во все тяжкие, невзирая на отбраковывание и антикоррупционную кампанию. В общем, знойный полдень российской высшей школы миновал. Дело движется к закату.

Лариса Сонина, кандидат юридических наук, доцент
--------------------------------------------------